Кровавый круг - Страница 7

В дежурную часть привели четырех ребят в рабочих комбинезонах и усадили на деревянную скамью. Из кабинета вышел высокий плечистый мужчина с грубоватыми чертами лица, острым взглядом и жиденьким светлым ежиком на голове. Руки он держал в карманах длинной кожаной куртки и, остановившись у порога, быстро оглядел испуганные лица доставленных в милицию грузчиков. Остановившись взглядом на том, который выглядел старше всех, Аркадий Андреевич ткнул в него пальцем и сухо произнес:

— Вы. В кабинет.

Крохотную комнатушку назвать кабинетом можно было с большой натяжкой, но полковник привык считать рабочие помещения своего управления кабинетами. Оно и соответствовало действительности.

Собеседники устроились друг против друга.

— В бригаде Фатюшина работаете?

— Не каждый день, но частенько. Когда куда бросят.

— Семья есть?

— Мать, жена, двое пацанов плюс алименты.

— Хорошо платят?

— Не слишком.

— А чего пашешь?

— Шофер я. На три года по пьянке прав лишили.

— Как звать?

— Ковалев Виктор.

— А я полковник Басов Аркадий Андреевич. Так вот, Виктор, тут плохая каша заварилась. Надеюсь на твою помощь. Разговариваем мы с тобой без протокола, как видишь. Тут каждая секунда дорога. Если ваша команда начнет мне лапшу на уши вешать, то попадете в крупные неприятности. Если наш разговор состоится, то постараюсь вас хоть как-то выгородить.

— А мне скрывать нечего. Я весь как на ладони. С вашим братом дел не имел и иметь не собираюсь.

— Однако прав лишили.

— Так то гаишники.

— Где сейчас бригадир?

— А кто его знает? Он нам не докладывает.

— Когда ушел?

— Часов в восемь. Сказал, что скоро будет, а до сих пор нет.

— Ваша бригада загружала рейс 14-69?

— Я их что, запоминаю? Мое дело чемоданы и мешки кидать.

— Вылет в семь тридцать утра.

— Вроде мы грузили.

— Ну а теперь, Витя, соображай так: будешь говорить правду — обойдется малой кровью, начнешь юлить — тебе хана. Слушай мой главный вопрос. Он простой. Левый груз в самолет кидали? Но прежде чем ответить, хочу тебе рассказать, где сейчас твой бригадир находится. Он сидит в служебном сортире на толчке с перерезанным горлом. И ждет его не семья, а патолог в морге.

Здоровяк побледнел. Плечи опустились, а кисти рук повисли между коленей.

— Был груз, начальник. В семь часов мы вышли на смену, и еще в раздевалке Ванька сказал: «Мужики, халтура есть. Надо лишнюю тележку к «кару» подцепить. По сто баксов на нос сейчас и по сто после смены». Щедрое предложение. Не знаю уж, сколько Ванька себе взял, но мы не спорили. Загрузили шмотье в три каталки с конвейера и поехали не напрямик, а вдоль края, где клумбы с кустарником — там и стояла четвертая тележка, — и к самолету.

— Много в ней вещей-то было?

— Сейчас скажу. Четыре рюкзака с «мякотью», ну, значит, с тряпками. Два чемодана больших. Четыре мешка с палками. Высотой по метру, но легкие. Я бы подумал, что там лыжи, но больно короткие, как детские. Один мешок, похоже, с сахаром или мукой. И два ящика. Квадратные. Семьдесят на семьдесят примерно. Вот и все. Тринадцать мест.

— Куда грузили?

— Укладывал Сашка-студент. Он всегда на приеме стоит. Последний прицеп в последнюю очередь и закладывали. Ну а Ванька с самого начала ярлыки привязал к вещичкам, будто они через турникет прошли. По сотне он нам выдал тут же, как только люк задраили. А спустя полчаса после взлета куда-то ушел — и с концами. Еще пять самолетов мы уже без него грузили. Сашка-студент командовал и оформлял.

— Иван ему доверял?

— Кореша они вроде как.

— Студент этот здесь?

— Да. Рыжий такой, приземистый.

— Кто-нибудь из экипажа при погрузке присутствовал?

— Должны, конечно, но кто их ждать будет… Работа обычная, чего им на ветру стоять. Это же надо каждую шмотку считать, вес проверять, ярлыки осматривать. А бортпроводницы глянут поверху тележки, вильнут хвостом — только их и видели. А потом: с их внимательностью и нашим опытом мы можем слона в самолет упаковать. Это не вопрос.

— Ладно, Виктор, пока свободен.

Басов вывел грузчика в дежурку и глянул на остальных. Рыжего он приметил сразу, но сделал вид, что еще не решил, кого вызывать следующим.

В конце концов Рыжий оказался на месте Виктора Ковалева.

— Как звать тебя?

— А что это вы сразу на «ты»? Быка за рога? Мол, с рабочим людом можно по-простому. А я, между прочим, на пятом курсе института учусь. А зовут меня Александр Георгиевич Слуцкий.

— Боюсь только, Александр Георгиевич, вы диплом не успеете получить. На нарах другие грамоты дают. Всю грудь тебе разрисуют. А теперь слушай. Времени у меня мало, и препираться с тобой мне не резон. Отвечать быстро, внятно, коротко. Кто заказывал левый груз Ивану на рейс 14-69?

— А вы у него спросите…

— Его уже в морг увезли. Думаю, скоро и ваш черед настанет. Самолет захватили террористы, а вы им оружие подбросили. Ну, студент, кумекаешь, чем дело пахнет?

Парень едва на стуле не подпрыгнул.

— Черт! А ведь я его предупреждал. За фуфло такие бабки не платят… Ну, козел!

— Я спрашиваю: кто?

— А вы думаете, он сам знал? Он и в глаза их не видел. Разговаривали с ним по телефону. Предложили дело и пообещали по тысяче баксов за каждое место багажа. Ванька клюнул. Они ему сказали, где взять деньги. Конверт под ковриком возле его квартиры лежал. Потом они еще раз звонили и пообещали еще пять тысяч после того, как самолет поднимется в воздух с багажом.

— Как багаж попал на летное поле? Тринадцать крупногабаритных мест — не стакан семечек.

— О своих лазейках Иван не распространялся. Он пятнадцать лет в аэропорту вкалывает. Все ходы знает. А до этого бортинженером летал во Внукове. Поперли мужика из отряда за пьянку. В Питер приехал и тут примостился. Пай-мальчиком стал. В комсоргах при коммунистах ходил, а по ходу дела вещички из пассажирских чемоданов щипал. Своего никогда не упустит. Чего тут удивляться?