Кровавый круг - Страница 77

У Кати ком подкатился к горлу, и она попыталась улыбнуться, в то время как ее душили слезы.

Добродушный мужик, здоровый, краснощекий, с голубыми глазами, обо всем говорил открыто, весело, с улыбкой. Скворцов завидовал ему. Ходит себе с ружьишком по лесам и забот не знает. Все ему в радость. А тут живешь как на пороховой бочке, только потому что кому-то не нравится правда, которую ты не желаешь скрывать от народа.

Скворцов ошибался. Неприятности и в лесу встречаются. То ли судьба их преследует с коварными замыслами, то ли роковые стечения обстоятельств посеяны по всему пути, избранному ими.

Картина, которую они увидели на поляне, выглядела нелицеприятной. Трое крепких мужиков разожгли костер и жарили шашлыки, двое отдыхали с карабинами за спиной, а третий копал яму, возле которой валялся крупный кабан. Чуть в стороне, на бугорке, лежали шесть полосатых поросят и тут же заготовленные рюкзаки под добычу.

Лицо у лесника переменилось до неузнаваемости. В нем появились злость, обида и нетерпимость. Глаза его потемнели. Он вскинул двустволку и крикнул:

— Оружие на землю, всем встать и руки за голову.

Наступила томительная пауза. Браконьеры переглянулись.

— Эй, ребята, вы что, от голода такие сердитые? Садитесь к костру, свежей поросятинки откушайте, под первачок хорошо пойдет!

Никто из троих и не думал выполнять требования лесника. Здоровые мужики в военной камуфляжной форме, без погон, чувствовали себя уверенно и спокойно.

— Вы оставите оружие на земле и повернетесь ко мне спиной, — резко сказал лесник. — Шутки шутить в суде будете.

Катя молчала. Скворцов не решился останавливать напор лесника, да и вряд ли ему это удалось бы. Слишком решительный вид был у их проводника.

— А ты дурак, мужик. Ну что ты супротив нас? Мы сами тебя посадим лет на десять за угрозу оружием. Не понял, с кем дело имеешь, или прикажешь погоны надеть? В штаны наложишь.

— Закон один на всех.

— Мы сами — закон! Как скажем, так и будет.

— В суде разберемся. У меня свидетели. А эта женщина следит за исполнением законов.

Охотники вновь переглянулись.

— Никак сама сударыня Китаева к нам в гости пожаловала? Вот удача! На ловца и зверь бежит. Ну и улов у нас сегодня, ребята! Кабанина — вещь хорошая, а мадам Китаева — и вовсе подарок!

Скворцов скривил физиономию. Черт дернул этого олуха за язык. Дуриком залетели. Столько трудов — и все напрасно.

— И зачем же я вам понадобилась? — спросила Катя строгим тоном.

В ее глазах и намека на испуг не читалось.

— А это тебе полковник Железное расскажет. Знаешь такого? Он с ног сбился в поисках твоей душеньки. Подарочек хочет Ершову преподнести. Тому живоглоту твоего муженька мало показалось.

Лесничий не выдержал и выстрелил. Раскаленные угли из костра полетели в стороны. Роковой поступок, глупый, необдуманный.

— Не стреляй, Прохор! — крикнула Катя.

Мужчины бросились в разные стороны и покатились по земле, сбрасывая с себя винтовки.

Прохор сделал второй выстрел, и пуля перебила ручку лопаты у того вояки, что копал кабану могилу. Он оказался в самом выгодном положении и, пригнувшись, скрылся в яме.

Пока Прохор перезаряжал ружье, грянул ответный выстрел. Катя бросилась на растерянного журналиста, сбила его с ног и повалила на землю.

— Лежи и не шевелись!

Прозвучало еще два выстрела. Одна из трех пуль пробила грудь Прохора и выдрала клок куртки из спины.

Прохор пошатнулся, но устоял. Он затолкал последний патрон в ствол, поставил его на место, но на выстрел сил не хватило. Лесник грохнулся на землю, как подкошенное дерево.

Охотники встали на ноги и, держа винтовки наготове, направились в сторону жертвы. В эту минуту Катя забыла о своей ране, о боли в плече, обо всем на свете. Она перекатилась к Прохору, подхватила ружье с земли и, не останавливая движения, произвела залп. Один из браконьеров выронил винтовку, схватился руками за лицо и плашмя упал на спину. Его напарник дважды нажал на спусковой крючок и прильнул к земле. Пули просвистели над Катиной головой и срезали ветви деревьев.

— Брось ружье, дура!

Катя выстрелила по вырытой куче земли, чем заставила лечь на дно ямы третьего мужика, который попытался высунуться.

Женщина откатилась и сорвала патронаж с пояса Прохора. Несмотря на свою ловкость, ей не удалось перезарядить ружье. Браконьер стоял уже над ней, направляя ствол в ее грудь.

— Не трепыхайся, детка! Будь ты обычной бабой, кишки наружу бы выпустил. Но ты слишком дорого стоишь. А теперь еще дороже. Убийство на тебе.

Скворцов никогда не участвовал в драках, он не считал себя трусом, но так жизнь сложилась. В этих делах он ничего не смыслил. Тут сработал инстинкт. Он вскочил на ноги и, размахнувшись, как дискометатель, треснул своей тяжелой сумкой обидчика по голове. Тот, стоя к Скворцову боком, даже среагировать не успел. Катя успела заметить маневр репортера и, когда сумка на длинном ремне находилась в полете, ударила ногой по карабину. Ствол ушел в сторону, и сделанный во время удара выстрел не достиг цели. Пуля ушла в землю. Мужик, получивший крепкий шлепок по затылку, дернулся вперед, перелетел через лежавшую женщину и уткнулся носом в землю. Катя схватила ружье с земли и вставила патроны в стволы. Но силы оказались неравными. Существовал третий, который не намеревался отлеживаться на дне могилы. Он высунул свой нос в тот момент, когда его дружок распахивал сопаткой пожухлую прошлогоднюю траву. Улучив удобный момент, он вылез из могилы и схватил свой карабин.

Катя заметила его слишком поздно. Она и крикнуть не успела. Скворцов был сбит с ног первым же выстрелом, второй сделала отважная женщина. Она не промахнулась, браконьер вновь свалился в могилу, из которой ему уже не выбраться. Как знал, старался.